Слова:

СИМВОЛ – происходит от двух древних корней: приставочного *ksun- «совместно» и основного *gwele- «бросать (в цель)». Первый корень *ksun- породил такие приставки и предлоги, как со- (как в «собрание»), ко- (как в «координация»), кон- (как в конференция»),  ком- (как в «коммуна»), су- (как в «сугубо»), син- (как в «синхронно»), сил- (как в «силлогизм»),  сим- (как в «симфония», «симбиоз»). Образ совмещения, содержащийся в этом корне, относится к объединению вещей или сущностей как в пространстве, так и во времени. Образ совмещения, скрытый в корне*ksun- и во всех производных от него приставках, наиболее мощно передается в глаголе «собирать»: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает ( в греческом тексте συν­άγων /син-агон/, где звук н чередуется с м) со Мною, тот расточает» (От Матфея, 12:30). От второго корня *gwele- произошли такие современные слова, как эмблема, балет, баллистика, дьявол (буквально диа- + -бол «бросающий поперек»); древнегреческие βάλλω /балло/ «бросать», затем: «стрелять стрелой, бросать дротик», βέλος /белос/ или /велос/ «стрела»; санскритское भ्रान्ति /бхранти/ «вращаться»; английские ball /бол/ «бал (танцевальный)», kill /килл/ «убить» (ранее – «попасть в цель, бросив копье, или пустив стрелу»). В этом корне, вероятно, содержится древнейший первообраз бросания камней как орудий убийства: «Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень (βαλέτω /балето/ λίθον)» (От Иоанна, 8:7). Сочетание корнесловных образов совмещения (*ksun- «совместно») и бросания в цель порождает единое представление о СИМВОЛЕ как о переносе смысла, привязанного к орудию перемещения. Смысл в символе переносится в иное пространство или в иное время. Издревле СИМВОЛ использовался людьми для переноса смысла из материального мира в духовный и обратно – из духовного в материальный. Прямой смысл всегда привязан к своему месту и времени – современен. При переносе внутри символа прямой житейский смысл сначала умирает – очищается от современных местных значений, а затем воскресает вечным и повсеместным, то есть становится переносным. К примеру, в процитированном выше Евангелии от Иоанна камень – это не просто орудие для метания, но и СИМВОЛ осуждения грешников.

ТИП – от древнего корня *(s)teu- «бить, толкать», того же, что в русских словах топать, топтать, тяпать, топор, недотепа, ступать, поступок; в саскритских तोपति /tópati/ «бить, ударять», तण्डते/tundate/ «толкает, оставляет отпечаток»; в древнегреческом τῠ́πος /типос/ «след от нанесенного удара»; в латинском stupeō /ступео/ «столбенеть, терять присутствие духа»; в английском stupid /стьюпид/ «глупый, тупой, бестолковый». Устойчивые выражения русского языка вроде «вбить в голову», «втемяшить(ся)», «вдалбливать» в значении «внушать», вероятно, восходят к древнейшему праиндоевропейскому корнесловному представлению о том, что ТИП есть нечто с детства «вбитое в голову», твердо заученный образец, определяющий точки зрения, отношения и взгляды человека помимо его рассудка и воли. Без усвоенных типичных примеров человеческая психика не может быстро откликаться на новые явления и события. Наличие в памяти следов от нанесенных прежней жизнью ударов – ТИПОВ необходимо для выживания и самосохранения. Следы болезненных переживаний помогают каждому человеку быстро находить ТИПИЧНЫЙ выход из новых опасных условий: «За одного битого двух небитых дают». Хотим мы этого, или нет, но каждый человек на своем жизненном пути сам становится ТИПОМ или типичным примером – тем, кто, буквально, поражает поступками своих последователей и подает им пример того, как надо себя вести. Протаптывая (от *(s)teu- «бить, толкать») тропы через лес, путник или помогает тем, кто пойдет после него, или ведет их в то же гиблое место, куда стремится сам. Поступая тем или иным образом на глазах у своих детей и потомков, взрослый предок глубоко запечатлевает в их памяти свои образцы типичного речевого и общественного поведения. 

ДЕТИ – в единственном числе – Дитя́. Восходит к тому же древнему корню*dhē(i̯)- «кормить грудью, сосать», что и русские слова доить, дева. Слово заключает в себе древнейший корнесловный образ «питать и впитывать живительную силу». К сожалению, в мировых языках вокруг этого корня накопилось множество наслоений, скрывающих основную суть. К примеру, бесспорно однокоренными с ДЕТИ в современной этимологической науке признаются и древнегреческое θηλή /дхили, дили/ «материнская грудь», θάω /дхао/ «сосу», и санскритские दस्यु /dasyu/ «бандит», दास /dāsa/ - изначально «демон», затем «раб»; धेनु /дхену/ «корова». Почему такие разные по смыслу слова все же признаются в научной этимологии родственными? – По моему твердому убеждению, ответ кроется не в древнем образе кормления грудью или всасывания молока, а в наидревнейшем общечеловеческом представлении о начале жизни на земле – вдохновении животворящего Духа в сотворенную плоть: «И создал Господь Бог (в древнегреческом тексте ὁ θεὸς /о Дхэос/, в латинском Deus /Дэус/ человека из праха земного, и вдунул (греческое ἐνεφύσησεν /энефюзисен/) в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Книга Бытия, 2:7). Уверен, что и греческие Тэос – ранее Дхэос, и латинское Дэус – ранее – Дхэус –восходит к тому же древнейшему первокорню *dhē- «вдохновлять», что и ДЕТИ, дитя, дышать, дух, душа. К этому первокорню относится еще великое множество слов, которые содержат одно и то же корнесловное представление: «вдохновлять жизнь в сотворенную плоть и впитывать дух в свою плоть». 

ПАСТЫРЬ – как и древнее славянорусское ПАСТУХ восходит к двум древним корням: основному праиндоевропейскому корню *pā-/*peh- «питать, защищать» и дополнительному (суффиксу) *-sъt- «стоять, стать, суть». От основного корня *pā-/*peh- происходят такие родственные слова, как славянорусские поить, пить, пита «хлеб», пища, пир, пажить «луг, поле с сочной травой»; латинские pabulum (пабулум) «пища», pāscere «кормить, защищать»; древнегреческое πατεομαι «отведывать, вкушать пищу», πύρνον /пирнон/ «хлеб, пища»; санскритское पिष्ट /piṣṭa/ «еда, пища»; английские food (фуд) «еда, пища», feed (фид) «кормить, питать». Согласно Евангелию, спасаемая пастырем паства не должна порознь самостоятельно заботиться о поиске пищи, поскольку главное для спасаемых – не заблудиться и не отстать от других в поиске своей особой пищи, а благополучно вернуться домой, в Царство Небесное: «Итак, не ищите, что́ вам есть, или что́ пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец (в греческом оригинале πατὴρ /патир/, в латинском тексте Pater, в английском Father – все три слова происходят от того же корня *pā-/*peh- «питать, защищать», что и ПАСТЫРЬ) знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам» (От Луки, 12:29-31). Сочетание двух корнесловных образов «питание» и «пребывание часового на посту» порождает единое представление о пастыре-пастухе как о человеке, который не только ведет свою паству на пажить для пропитания, но и стоит на страже своих питомцев, чтобы защитить их от опасности и благополучно привести домой. Пастырь – это, буквально, спаситель. 

ПОРТРЕТ – от двух древних корней: приставочный *per- «перед, первый» и основного *dhregh- «тянуть, тащить». Корень *dhregh- встречается в таких русских словах, как дроги, дорога; в санскритских उद्धरति /uddharati/ «вытаскивать», द्राघते /draghati/ «простираться»; в английских portray /портрей/ «писать портрет», trail /трэйл/ «тянуть за собой». Корнесловно портрет представляет собой «вытягивание изображаемого предмета на первый план картины»: «И ты, сын человеческий, возьми себе кирпич и положи его перед собою, и начертай (в английской Библии portray) на нем город Иерусалим» (Книга пророка Иезекииля, 4:1). Изображая и описывая портрет человека, настоящий художник или рассказчик старается достичь полной достоверности не столько в передаче внешности, сколько в раскрытии переживаемых чувств, мыслей и всей внутренней человеческой сути в целом. В портретах великих художников и писателей внешность человека отходит на второй план, образуя фон произведения. На первый план всегда «вытягивается» главное – истинная суть, то есть внутреннейшее существо, сокрытое в самой глубине сердца. 

СТАРОСТЬ – от древнего корня *sta- «становиться; делать(ся) или быть твердым». Согласно современным этимологическим словарям, старый буквально означает «ставший». Суффикс -р- в этом слове означает «преодоление рубежа, переход из одного состояния в качественно иное». Среди великого множества этимологически однокоренных слов в русском языке можно привести такие, как стать, стоять, становиться, остановка; в древнегреческом - στάσις /стасис/ «прочность, положение; восстание», ἵστημι /hístēmi/» устанавливать, устраивать»; в санскрите स्तर /stara/ «постановление, устав». Чтобы представить себе корнесловный образ старости, надо соотнести это с другим, называющим процесс постепенного перехода от начала к концу жизненного пути: возраст. Пока человек возрастает над собой, то есть растет вверх и развивается подобно молодому побегу растения, он не стар. Прийдя в степень своего возраста, человек становится взрослым. Пожив во взрослом состоянии некоторое время, взрослый человек становится пожилым – стареет. Старость наступает тогда, когда свойственный юности рост останавливается, достигнув состояния спелого колоса, готового упасть и уронить в землю свои созревшие зерна. В древнем представлении нашего народа старость – это время подготовки для падения в землю и принесения духовных плодов в закрома Царства Небесного. 

МОЛОДОСТЬ – в этимологических словарях это слово по преимуществу возводят к древнему корню *mеl- «мягкий», и его производному *meldh- «кроткий, нежный, слабый». Корнесловно однокоренными ученые признают такие слова, как русские младенец, младший; санскритские मृदु /mRdu/ «нежный, кроткий», मृदुल /mRdula/ «мягкий»; греческие ἀμαλδύ̄νω /амалдуно/ «размягчаю, ослабляю», μάλθων /малсон/ «изнеженный человек», μαλθακός /малсакос/ «изнеженный, нежный»; английские melt /мелт/ «плавить, растоплять», mild /майлд/ «мягкий». В традиционных представлениях, свойственных славянорусскому языку, молодость связана не только с младенческой порой и юными годами, но и с малостью еще не возросшего человека: старый – что малый; мал еще со старшими спорить; мелочь пузатая; малец, мальчик, малыш. Не смотря на некоторые фонетические трудности, мешающие этимологам признать древнее родство слов молодость и малость, эти слова, по-моему, восходят к единому древнейшему первокорню *mъ(l)- «мелкий». Если это представление верно, то однокоренными с молодость надо признать очень многие слова, такие, как русские малый, меньший; индийское मनाक् /manAk/ «в малой степени, незначительно»; английское small /смолл/ «маленький». 

ТЕОРИЯ – восходит к двум древним корням: *dhe(u)- «духовно воздействовать, вдохновлять» и *wer- «воспринимать органами чувств, созерцать». К корню *dhe(u)- восходят такие русские слова как дух, дышать, дым, думать, душа. Особое место в русском лексиконе занимает однокоренной глагол дохнуть с различными приставками. «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул (в греческом переводе ἐνεφύσησεν /энефюзисен/ - от Φυσώ /фузо/ «дуть») в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Бытие, 2:7). Второй корень *wer-  тот же, что в слове театр «место для восприятия зрелищ». К этому корню восходит древнегреческое слово ὁράω, до сих пор произносимое как /horáō/ с начальным придыханием. Однокоренным также является слово оракул «провидец». «Бога не видел (в греческом оригинале ἑώρακεν /эоракен/ никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (От Иоанна, 1:18). Сочетание корнесловных образов вдохновения (*dhe(u)- часть «те») и восприятия вдохновляемого ведения (*wer- часть «ор») порождает представление о теории как о вдохновенном ведении и созерцании. Теория, вдохновленная свыше Духом истины, позволяет верно созерцать и понимать сокровенный порядок вещей. Она открывает глаза и делает человека прозорливым, просвещая его в истинном смысле этого слова. 

ТЕАТР – согласно предположениям ряда ученых-этимологов, восходит к древнему корню *we(r)- «воспринимать органами чувств, созерцать», дополняемому суффиксом -tron «обозначение места». Единое корнесловное представление: «место для восприятия зрелищ всеми органами чувств». В древнегреческом языке исходный согласный звук [w] преобразовался в [th], а на славянской почве – в [t]. В древнегреческом языке есть однокоренное слова θέα /теа/ «внешний вид; сиденье в театре», θεᾱτός /театос/ «доступный узрению, видимый» и θεᾱτής /театис/ «зритель, слушатель, созерцатель». Театисами называли не только зрителей в театре, но и созерцателей, наблюдавших за публичными диспутами философов. Этимологически родственными являются слова теория и, вероятно, история. В тексте Священного писания театр и другие родственные слова переводятся на славянорусский язык словами зрелище, позор или позорище в смысле «выставленное на вид, доступное каждому взору и обзору (обозрению)». Уже в первом веке нашей эры слово театр-позорище воспринималось как нечто «выставленное на посмешище и поругание»: «Вы уже пресытились, вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас. О, если бы вы и в самом деле царствовали, чтобы и нам с вами царствовать! Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем (в греч. оригинале θέατρον /театрон/) для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе (ἔνδοξοι /эндокси/), а мы в бесчестии» (Апостола Павла, первое послание Коринфянам, 4: 8-10).

ИСТОРИЯ – от основного древнего корня *weid- «ведать, видеть». Во второй части этого слова есть еще и дополнительный (суффиксальный) корень, вероятно, *wer- «воспринимать органами чувств, созерцать» - тот же, что в греческих словах теория, театр. Ученые-этимологи признают и описывают в этом слове только первый корень *weid-, от которого произошли такие слова как русские видеть, ведать, вещий, свидетель, сведения; в древнегреческом εἴδω /eídō/ «ведать, знать», ἱστορέω /historéō/ «спрашавть, дознаваться», ἱστορία /historja/ «обучение или узнавание путем допроса»; в английском – history, во французком – estoire; в санскрите – वेत्तृ /vettr/ «тот, кто узнает на своем опыте и свидетельствует; молодожен», वेत्तृत्व /vettRtva/ «знание». Поскольку в латыни и в европейских языках термин ИСТОРИЯ заимствован из древнегреческого, сложные древнейшие звуковые чередования и упрощения по линиям *whei(d)- **hei(d)- ***hei(s)- ****hi(s)- и *whei(d)- **wei(d)- ***wi(t)- существенно отдалили представление об истории-history от представлений об истории-свидетельстве-witness и об истории-сообразности-wit. В русском языке такие слова, как ведать, свидетель, невеста, отведать («попробовать на вкус») сохраняют тот же корнесловный образ, что и в санскритском वेत्तृ / vettr/ «тот, кто узнает на своем опыте и свидетельствует; молодожен». Термин история, заимствованный в недавнем прошлом из западноевропейских языков, уже не представляется и не сообразуется с ведением, то есть воспринимается в отрыве от своих корней. Между тем, именно ведение исторических событий открывает духовно слепым людям глаза на присутствие в жизни Воли Божьей и на роковые последствия пренебрежения Ею. Причиной того, что многие ученые историки, политики и учащиеся все же закрывают глаза на многие неопровержимые факты и свидетельства о Боге как субъекте истории, согласно Евангелию, является чрезмерная любовь к славе человеческой – ученым степеням, званиям и высоким оценкам. Эта любовь к мирщине бывает настолько велика, что превышает любовь к Богу.