Мы с моей матушкой филологи, заканчивали филфак МГУЮ специализировались на древнерусском языке и литературе. Моей темой были великокняжеские жития и их лексика. Матушка занималась народными говорами. Поэтому все, что связано с глубоким постижением нашей русской речи, глубинного смысла русских слов нам чрезвычайно интересно. Семинар в Переславской православной гимназии имени святого благоверного князя Александра Невского, на который меня пригласил мой давний хороший знакомый Василий Васильевич Семенцов, произвел на меня весьма глубокое и отрадное впечатление, хотя я и поучаствовал в нем лишь в заключительный день. Очень понравился доклад отца Евгения Ефремова с глубочайшим осмыслением философии семейных отношений, онтологии отцовства. Его точный анализ сегодняшнего оскудения семьи, нарушения Богом данных норм и пропорций в семьях я постарался дополнить в своем выступлении – другом по жанру, но родственном по духу.

А теперь о самом методе корнесловия. Во-первых, надо различать корнесловие и «народную этимологию», которая чрезвычайно популярна в православных кругах. Часто встречаешься с доморощенными «лингвистическими изысканиями» физиков-ядерщиков, математиков, не имеющих никакой гуманитарной базы. Они начинают рассуждать о буквицах церковно-славянского языка, примешивают сюда натурфилософию, оккультные знания. Все это очень увлекательно, но когда человек начинает приобщаться к церковной жизни, то понимает, что за этими буквицами, чертами, резами стоит необозримое море духовности. И тогда посмеиваешься в ус себе, закусывая этот ус, читая, что Адам (не в обиду жителям Тель-Авива) говорил не на еврейском, а на пра-славянском языке и прочая и прочая.

Мне как пастырю очень импонирует деятельность Василия Васильевича Семенцова. Занимаясь своим корнесловием, он доказывает путем логического изыскания, что язык является зеркалом духовности. В своих корнях он запечатлевает те понятия, те озарения и постижения, которыми жили наши предки, не интересовавшиеся дезодорантами и двигателями внутреннего сгорания. А думавшие о вечности, о спасении своей души. Поэтому собрание тех нравственных понятий, которые составляют Корнеслов, очень и очень интересное поле для исследования. Особенно для педагога, которому важно о словах, как и о секундах не думать свысока и уметь извлекать из каждого слова, те глубокие смыслы, которые в нем запечатлены и восстанавливать строй понятий, ускользающих от внимания обывателя, юзера, лузера.

По существу, для педагога, владеющего методой преподавания, такой Корнеслов – замечательное пособие. Я, например, во время семинара раскрыл для себя слово «свобода». В свое время от своей тетушки, которая преподавала сценическую речь в ГИТИСе, была поэтессой, супругой правнука Валентина Серова, слышал такую трактовку слова «свобода» в рамках народной этимологи: это «знание своего обода». Это мне врезалось в память еще в юности. Если ты умеешь сдерживать себя в каких-то внешних проявлениях, то ты обретешь свободу как внутренне богатство. И вот, сидя на нашей конференции в Переславле, я подумал: дай-ка я посмотрю, что там в корнесловном словаре у Василия Васильевича. И нашел гораздо более глубокое, при этом научное, не противоречащее этому народному определению. Оказывается, там в основе древний корень «suoe» – «собственный, самостоятельный, принадлежащий самому себе». В санскрите от этого корня, возможно, произошло многозначное слово buddhi, означающее в разных контекстах «ум, разум, дух, душа, мнение, мудрость». А второй, дополнительный древний корень этого слова «*bho» связан с представлением о душе, духе, разуме. И вот это сочетание корнесловных представлений порождаетобраз свободы как «свойственное человеку самообладание, совещание с собой в Боге и с Богом в себе». В этом смысле Василий Васильевич занимается замечательно-важным делом: он возвращает русскому литературному языку и славянским языкам, любителям слова возможность постигать глубину понятий, образов, лежащих в словах.

Нужно сказать, что послереволюционная реформа русского языка затемнила нашу лексику, потому что дореволюционная орфография с «ятями» могла нам лучше показать какие слова восходят к каким корням. Сегодня многие ревнители очень сетуют против приставки «бес», считая, что большевики специально напустили бесов в нашу орфографию. Между тем эта приставка никакого отношения к демоническим силам не имеет: речь идет об оглушении согласного звука, которое следует законам русской фонетики Да и слово, обозначающее падшего духа БѢСЪ” писалось с ятем. В этом смысле советская власть много напортившая в нашей жизни, в данном случае, неповинна в «забесовлении» языка. И только люди не знакомые с исторической грамматикой и законами развития языка склонны с фанатичностью изгонять беса оттуда, где его нет. И наоборот, есть люди, любящие ткань языка, склонные вдумываться в значение слов. Как царь Соломон, получив дар Премудрости Божией, обрел способность постигать значения слов, перемены ветров, свойства корений. Василий Васильевич в этом контексте – реставратор, реаниматор языкового сознания и чутья.

Когда человеческую душу оживляет Святой Дух, она начинает ясно видеть, глубоко мыслить, ей открывается мир невидимый. И тогда душа постигает, что все, что находится в нашем видимом мире имеет символическое сокровенное значение. Она начинает смотреть в корень. Наш язык – это лакмусовая бумажка, по которой мы можем судить о том, чем дышали наши предки и как по сравнению с ними мы «плаваем»: мелко или глубоко.

Увы, сегодня немало людей, которые вопреки научным знаниям верят, что он произошли от обезьяны, тупо повторяют дежурную фразу «язык- это средство коммуникации». Они не понимает что чело-век (сло-век) это словесное существо, а сло-вяне (сло–вени) это те, кто призван славить Бога. Само слово дано нам изначально для общения не по горизонтали, а по вертикали – для обращения к Богу. Корнеслов помогает вернуться к пониманию Бытия как тайны, как Слова Божьего. Недаром мир в писаниях святых отцов часто именуется раскрытой «Книгой Премудрости Божьей», где все заПЕЧАТтлено высоким смыслом, отмечено печатью целесообразности и красоты. Соответственно для преподавания по модели Русской школы Ушинского, Рачинского, этот Корнеслов – составная часть языковедения, которая помогает учителям и учащимся с трепетом относится к родному языку, преодолеть вредные навыки празднословия и срамословия, воспринимая язык как святыню – вместилище Духа. Так же как на Руси мы воспринимаем хлеб – не только питательное вещество для телесного насыщения, метаболизма, но и как Богом данная святыня, избранная самим Господом для свершения Таинства Евхаристии.

Мне кажется, важно и то, что корнесловие благодатно и питательно не только в преподавании гуманитарных, но и естественнонаучных предметов. Когда мы рассуждаем об ангельских чинах, то вспоминаем херувимов . В переводе с еврейского это «духи многоразличной Премудрости Божией».Творец -Создатель этого мира запечатлел своей печатью всю совокупность творения — живую и неживую природу, макромир и микромир. В этом смысле хорош тот православный преподаватель, который чувствует единство этого мира и снимает ложные противоречия между верой и знанием, видимым и невидимым, физикой и метафизикой.

Да и православному пастырю, если у него есть достаточное образования и интерес к филологии , подкреплять свои рассуждения филологическим субстратом. Этим весьма успешно пользуется наш выдающийся миссионер Василий Давыдович Израбеков. Потому что каждому их нас, чем глубже он живет жизнью во Христе, свойственно размышлять над лексемами, находя в них искорки-блестки разумения. И чем мудрее и опытнее человек, тем больше внимания он этому уделяет. Если мы обратимся к опыту святителей — проповедников XIX века, не говоря уже о святых отцах-экзегетах, таких как Феофилакт Болгарский, то увидим, что они, исследуя Священное Писание, всегда вникали в корневую основу и строили зачастую свои толкования на тех значениях, которые можно извлечь из той или иной лексемы. И это, на мой взгляд, как раз очень глубокая проповедь, в которой содержатся не только какие-то «первомайские призывы», нравственные размышления, но которая дает слушателям твердую духовную пищу для разумения.

Возвращаясь к прошедшему семинару, хочу сказать, что собрать в одном месте столько педагогов из разных мест, проникнутых единым духовным устремлением – это, можно назвать маленьким подвигом. Было очень радостно увидеть друг-друга, подружиться и почерпать у каждого из выступавших ту благую мудрость, которая шла из глубин сердца. Надеюсь, что на этом мы не остановимся и продолжим делиться своим творчеством на благо детей и во славу Божию.

Записал Андрей Самохин

Статья взята с сайта: http://nikolskii.com/chronicle/otecz-artemij-vladimirov-o-korneslovii-v-pedagogike-i-missionerstve/